Если никто не живет в квартире как не платить. Как официально отключить газ, если в доме никто не живет? Разъяснения газовиков Дома никто не жил

На Минщине, впрочем, как и в других областях страны, есть населенные пункты, названия которых указаны только на карте. А фактически здесь давно никто не живет. С течением времени пришли в упадок хозяйственные постройки, а дворы заросли кустарником и сорняками.

До недавнего времени неприглядно выглядела деревня Пнивада в Копыльском районе. Полуразрушенные постройки, борщевик - в человеческий рост, вокруг мусор.

Наш район большой, в нем насчитывалось 210 сельских населенных пунктов и райцентр. Теперь же осталось 208, - рассказала председатель Копыльского районного Совета депутатов Ирина Кисляк . - В этом году решением сессии райсовета ликвидировали две деревни. В Потейковском сельсовете полностью снесли деревню Пнивада.

Еще лет десять назад здесь оставалась одна жительница. Но дочь забрала ее к себе в Россию, а через три года женщина умерла. С течением времени деревня приходила в запустение: дома, хлева, подсобные помещения гнили, разрушались буквально на глазах. На часть домовладений наследники и собственник не нашлись, а некоторые отказались от наследства, поскольку от родового гнезда остались только развалины, и ремонт был нецелесообразен. Прежде чем деревню сносить, провели общественные опросы, объяснили людям, что кладбище остается, за ним будет смотреть сельсовет.

У местного органа власти для упорядочения территории не было возможностей. А сделать нужно было много: снести дома, хозяйственные постройки, выкорчевать деревья, кусты, рекультивировать земельные участки и ввести их в общественный севооборот. На помощь пришли одиннадцать организаций района, которые имели людские, материальные, технические ресурсы. Деревня условно была разделена на зоны, закрепленные за каждой из этих организаций. Результат - сейчас на месте бывшей деревни зеленеют озимые.

Навели порядок и в деревне Савичи, где когда-то была усадьба Эдварда Вайниловича. На этом месте сохранились лишь руины пивоварни. Но сюда приезжают туристы, гости. И населенный пункт должен встречать их соответствующим образом. Поэтому было принято решение по сносу пустующих домов, рекультивации земельных участков и введению их в севооборот.

Когда-то Савичи были большим населенным пунктом. А сейчас, по данным на 1 января здесь насчитывается 15 собственных подсобных хозяйств и 28 жителей - все нетрудоспособного возраста.

Численность населения в районе катастрофически уменьшается - осталось 28 тыс. 200 человек. Многие деревни стареют, хозяева умирают. Естественно, одни постройки сносятся - появляются другие.

В этом году району было доведено задание снести 125 пустующих домов, в действительности снесено 170. До конца года цифра увеличится, - уверена Ирина Кисляк. - В деревне Калиновка, что находится в Докторовичком сельсовете, в прошлом году жилищно-коммунальное хозяйство помогло выкорчевать кусты, спилить деревья. Осталось убрать остатки 10 домов, а сохранились здесь только три жилых.

По словам Ирины Кисляк, трудность в том, что сегодня организации, имеющие специализированную технику, просят за свои услуги большие деньги. Таких средств у сельисполкомов нет. Поэтому в районе определяют приоритеты по каждому из сельсоветов. В частности, определились с проведением в следующем году районных «Дожинок» в агрогородке Докторовичи. Туда и направляют деньги на благоустройство, снос пустых домов.

Кроме сноса, мы оптимизируем земельные участки. Уже обследовали 1182 из них площадью около 93 гектаров. Если в доме никто не живет - земля зарастает. Мы просто обкашиваем, поддерживаем порядок во дворе, огородах. Хотя не имеем права ступить даже за ворота - это незаконно. Но вынуждены это делать, чтобы поддерживать минимальный порядок. В то же время мы не имеем права оштрафовать наследников. Ищем их, посылаем фотографии с неприглядным состоянием родительских усадеб. Только за этот год выдано 2965 предписаний. Но привлечь людей к ответственности не можем - в законодательстве это не предусмотрено. («МС» не раз поднимало эту проблему. - Авт .)

Оформлять на себя дома наследники не спешат. Необходимо будет платить налоги на землю, недвижимость, самостоятельно ремонтировать или сносить старое здание. Многие отнекиваются: мол, пусть стоит, возможно, когда-то приеду сюда жить. Но пока он приедет, от усадьбы ничего не останется.

Если бы в законодательстве было четко прописано: человек, который в течение трех-четырех лет не вступил в права наследства, должен официально написать отказ от него, это значительно облегчило бы работу исполкомов, - считает Ирина Кисляк.

В районе столкнулись со следующим случаем. Три года назад районным судом один дом был признан пустующим, его снесли. Но затем появился наследник, который заявил, что не хотел сносить родовое гнездо. Верховный суд отменил решение низшей инстанции, и пришлось заплатить заявителю 45 млн рублей. Причем налоги на землю, недвижимость человек не платил годами. Не отозвался он и тогда, когда давались объявления в газету, не отвечал на предупреждения, что дом заносится в регистр пустующих. Не исключено, что таким образом решил подзаработать.

По наведению порядка на земле хорошо работают все десять сельских Советов депутатов.

Тимковичский сельисполком реализует совместный с ПРООН проект по историческому возрождению центра агрогородка Тимковичи. В Докторовичском сельсовете планируют сделать парк, уже снесли старые постройки, освободили территорию от аварийных тополей. Бобовнянский сельсовет приступил к расчистке пустующих участков. В следующем году храму в деревне Телядовичи исполняется 220 лет - по этому поводу будут проходить богослужения, празднования. Поэтому деревня должна достойно встретить гостей и прихожан.

В тему

Иван Липницкий, председатель Минского областного Совета депутатов:

В Минской области насчитывается 80 деревень, где никто не живет. Сюда никто не приезжает даже на лето. Местные органы власти могут принимать решение об упразднении таких деревень в соответствии с Законом Республики Беларусь от 5 мая 1998 года "Об административно-территориальном устройстве Республики Беларусь" в редакции Закона Республики Беларусь от 7 января 2012 года. Делается это для того, чтобы навести порядок на земле. В бывших деревнях, как правило, дома давно сгнили, провалились хозяйственные постройки. Они сносятся, участки после рекультивации вводятся в севооборот сельхозорганизаций. Конечно, для этого необходимы большие средства, которые нужно предусматривать в бюджетах районов.

Фото Анны ЗАНКОВИЧ

Историю эту рассказала мне бывшая одногруппница, которую ей, в свою очередь, рассказала тетка Алла, женщина, как говорится, в возрасте.
Как-то зимой Аллу младшая сестра попросила съездить и проверить их дом, оставленный им матерью, что был в деревне П***. Они ездят, как я поняла, по очереди, раз в месяц. В этот раз очередь старшей была, но не смогла она – муж в больницу попал, не с кем дочь оставить, да и супругу поддержка нужна. Алла согласилась.
Деревня эта окружена лесом, и состоит всего из кучки жмущихся друг к другу, будто от холода, домишек. Лес кругом – густой, тянется на много километров. Водится там зверья немало, в том числе лоси и волки, которые не стесняются выходить к людскому жилью, особенно по ночам. У самой деревни пролегает дорога, соединяющая аж два районных центра – два ближайших города.
Алла приехала поздно вечером, на последнем автобусе. Тогда метель поднялась – все замело, ничего не видно. Бело-черная пелена перед глазами – снег да полоса леса. По заметенной тропе добрела до жилья, вдоль заборы, что во всех дворах высокие, массивные, и за каждым – собаки, одна другой больше.
Кое-как открыла засыпанную снегом калитку, по сугробам пробралась к крыльцу, и еще долго возилась в темноте и холоде с замком. В доме электричества нет, как впрочем, и водопровода, и газового котла. Темно, холодно, неуютно. Всю осень и зиму никто не жил здесь, и ничего не тронуто, не нарушено. Алла свечи зажгла, да лампы керосиновые, что еще со старых времен остались – осветила кухоньку, да большую комнату. Печь растопила, как смогла. До утра ведь оставаться.
Верхнюю одежду снимать не стала – только переобулась в валенки и стала чай греть. Чтоб хоть повеселей было, – песни напевает. За окном – метель, ничего не видно: непроглядная белая тьма. Ветер в трубе печной воет, и потрескивают фитильки свечей. Алла походила, походила по дому. Темно, половицы скрипят, мебель сквозь темноту проступает причудливыми формами… Жутко. Двери заперла, несколько раз перепроверила.
Тетка чая с мятой заварила, поужинала привезенной с собой едой, и решила пораньше спать лечь. В большой комнате они с сестрой никогда не ночевали – все помнили, как там гроб с покойной матерью стоял. Постелила в террасе, хоть там и холодно, но не так страшно – помещение небольшое, заставленное связками книг и сундуками, что еще от мамы достались.
Женщина окна зашторила, поставила на тумбочку у кровати лампу зажженную, завернулась во все пледы и спать приготовилась. Лежит в тишине и чувствует – жутко. В доме тихо, тихо… За стенами бушует непогода, а внутри – тишина. Алле даже шевельнуться боязно было, хотя не раз уж ночевала здесь.
Заснула быстро, благо очень устала и согрелась… Не помнит, сколько спала, как вдруг слышит сквозь сон голоса чьи-то приглушенные… Совсем близко. Глаза открывать не стала, прислушалась недоуменно… а по телу холодок пробежал.
Говорят двое, хрипловато, негромко и непонятно на каком языке… Сплошная тарабарщина. И тут женщина чувствует, что стоит кто-то рядом, по обе стороны кровати… Страх пробрал до самих костей. Лежит и шевельнуться не может. И глаза открыть боится. А голоса продолжают звучать… Ни одного слова разобрать невозможно… Тут Алла не выдерживает и глаза приоткрывает… Видит, склонилось над ней двое. Один – мужчина незнакомый, в старомодной шляпе, с усами, черными глазами, одет вроде в пальто, а второй… Женщина чуть с ума не сошла, увидев справа… огромную лошадиную голову, выступающую из темноты, и смотрит своими большими глазами и шевелит челюстями, будто жует, а вместо чавканья звуки человеческого голоса вырываются… Алла вскрикнула и сама себя под одеялом ущипнула, – думала, снится ей это всё… Но нет, ничего не пропало. Алла лежит, ни жива, ни мертва, как вдруг чувствует – за ногу её что-то схватило, за ступню – то ли рука, то ли лапа, и потихоньку тянуть с кровати начинает… А эти двое как стояли, так и стоят, и смотрят на неё, и все говорят, говорят, говорят… Мужчина кивает, а нечто с лошадиной головой челюстями двигает. Женщина снова закричит, как вскочит, и давай орать на весь дом благим матом, и руками махать. Кричит так, что у самой уши заложило, головой мотает и ногой отпинывает неведомую руку.
Когда охрипла и закашлялась, осмотрелась по сторонам – нет никого. И снова тихо. Керосиновая лампа тускло-тускло горит. Алла вскочила с кровати, перекрестилась, кинулась к двери – та закрыта. Прислушалась снова – тишина, только ветер шумит за окнами. Тетка углы и дверь перекрестила, а затем обратно на кровать залезла, взяв книгу, что первая под руку попалась и села читать, чтоб хоть как-то отвлечься и не заснуть. Так и просидела до утра. Часов в 7 вышла из комнаты, специально громко сама с собой разговаривая. В доме – никаких следов чужого присутствия. Алла тут же собралась и решила идти на дорогу, ждать любого автобуса до центра, лишь бы в доме не оставаться. Когда выходила и запирала двери, снова перепугалась не на шутку – к крыльцу от калитки, ведёт почти заметенные цепочки следов – одни человеческие, другие – следы копыт… Женщина снова перекрестилась и поскорее помчалась прочь, за пределы дома. Когда калитку запирала, заметила, что за следы за ней теряются, будто страшные гости начинали путь от этой самой калитки. Алла и её перекрестила и поспешила по тропе, к дороге, боясь оглядываться.
На автобус села через полтора часа, когда уже рассвело, и когда вконец чуть не окоченела.
Как мне известно, больше тетя Алла не ездит проверять дом, сколько сестра б её не упрашивала.

– Никто, малыш. Это пустой дом.

И действительно, во всех других домах жили люди, а в этом никто не жил.

Его окна были плотно занавешены, а двери заперты на замок. Давно уже люди не заходили в него – уж больно он казался величественным и неприступным.

Прохожие удивленно поглядывали в его сторону:

– Что за странный дом? Такой большой и нелюдимый…

А дом недоумевал, чего все от него хотят:

– Стою себе, никого не трогаю… Что им не нравится? Может у меня краска на подоконниках ободралась? Или флюгер покосился?

Внутри у него повсюду царил полумрак, потому что тяжелые портьеры не пропускали солнечных лучей. Всего там было в избытке: в кухонных шкафах полно посуды, в сервантах – горы сервизов, в комнатах для гостей – аккуратно застеленные кровати, на всех столах – скатерти. И тишина.

Только обеденный стол пытался иногда развеселить домашнюю утварь:

– А ну-ка, тарелки, становитесь в ряд!

– Для кого? – спрашивали тарелки. – Кто нас наполнит?

– Свечи, слезайте с полок!

– Для кого? Кто нас зажжет?

Тогда стол начинал будить большую хрустальную люстру в гостиной:

– Люстра! Освети дом! Ведь у тебя столько лампочек, что и не сосчитать.

– Некому меня включить, – отвечала люстра. – И потом, даже если станет светло, кто это увидит?

В доме было так скучно и тоскливо, что начались ссоры-раздоры. Ложки спорили с вилками, кто важнее. Лестница ворчливо скрипела на ковровую дорожку за то, что та собирает пыль. Раковина обиделась на водопроводный кран за то, что из него не льется вода. Даже маленькая настольная лампа обозвала люстру старой рухлядью.

Посмотрел на это дом и понял: надо что-то делать. Но что?

– Спрошу-ка я у камина. Он очень мудрый. Когда меня строили, сначала поставили его, а потом уже всё остальное.

Но камин так крепко спал, что его непросто было разбудить. Дом пробовал даже кричать через трубу – только сажу разворошил. Тогда он обратился ко всей своей утвари:

– Давайте вместе будить камин, чтобы он подсказал нам, как быть. Шумите громче!

Что тут началось. Задребезжали тарелки и блюдца, зацокали подсвечники, залязгали ножи, большая люстра зазвенела своими подвесками и даже кровати застучали ножками по полу. Они устроили такой шум, что голуби вспорхнули над кровлей дома.

И камин проснулся.

– Наверное, невмоготу стало, раз разбудили? – спросил он, зевая.

– Мне нужен совет, – сказал дом. – Что-то у меня не так, а что – я и сам не знаю.

– Это очень просто, – ответил камин. – Ты мог бы и сам догадаться.

– В чем же дело?

– Есть золотое правило: делись теплом со всеми. Посмотри на меня. Когда меня топят, я не задерживаю тепло в себе, а сразу отдаю его другим. Все дома в городе тоже отдают тепло и уют своим жильцам. А ты стоишь один-одинешенек и ни с кем не делишься. Потому тебе и грустно, потому и утварь твоя ссорится.

Дом был ошеломлен. Он твердо решил научиться у камина этому правилу.

На следующий день с самого утра он распахнул все окна, раздвинул занавески и проветрил комнаты. Зеркала не могли поверить, что в них отражается солнечный свет. Сразу прекратились все споры.

– Щетки! Тряпки! Ведра! Помойте полы и протрите пыль! Да не жалейте воды!

Скоро в доме всё засверкало от чистоты.

– Обеденный стол! Готовься принимать гостей!

Тут же тарелки выстроились на белоснежной скатерти, вилки, ложки и ножи легли рядом с ними, стеклянные стаканы аккуратно встали на свои места. Обеденному столу хотелось танцевать от счастья, но он стоял тихо, чтобы ничего не уронить.

К обеду дом растворил настежь парадные двери. Проходившие мимо люди еще никогда не видели такого красивого и приветливого дома. Они зашли внутрь и увидели, что их здесь ждут.

– Посмотрите! – закричала одна девочка. – Даже стол накрыт!

Дом очень хорошо запомнил правило «Дари тепло другим». Скоро в нем, как и в других домах поселились жильцы.

Поздно вечером, когда они засыпают, дом проверяет, всё ли в порядке, а потом тихо шепчет в трубу на крыше:

– Спасибо тебе, старый мудрый камин.